Рауль считает, что цель оправдывает средства.

Внезапно раздается мощный звук труб. Мата Хари наклоняется ко мне и тихо говорит:

– Не забывай, что ты бог.

Она прижимает меня к стене и целует. Я чувствую ее нежное дыхание.

– Эй, голубки, хватит ворковать, все готово, – усмехается Дионис. – Пора начинать.

Тяжелые двери открываются, за ним черный мраморный коридор. Я глубоко вздыхаю. Мы медленно идем вперед. Так гладиаторы шли на арену, навстречу судьбе. Мне кажется, что все, что еще только должно произойти, уже где-то записано. Один из нас выживет и станет Хозяином всех миров.

В конце коридора медленно, с протяжным скрипом открываются огромные бронзовые двери. Раздается оглушительный шум. Мы осторожно выходим на арену.

Я вижу бескрайнее небо, слепящую синеву, толпу, которая, стоя, приветствует нас. Никогда не видел столько народу в Олимпии. Шум становится все громче.

Одни свистят, другие хлопают, третьи выкрикивают наши имена. Мне кажется, что я расслышал свое имя.

Небо становится еще светлее.

8. ЭНЦИКЛОПЕДИЯ: СИНИЙ ЦВЕТ

Довольно долго синий цвет недооценивали. Древние греки вообще не считали его цветом, и признавали только белый, черный, желтый и красный. Существовала и еще одна проблема – красильщики тканей и художники не знали, как окрашивать полотно в синий.

В Древнем Египте считали синий цветом загробного мира. Египтяне добывали этот цвет из меди. В Древнем Риме синий считался цветом варваров; возможно, потому, что германцы красили лица серо-голубой краской, чтоб быть похожими на призраков. На латыни или греческом слово «синий» не имеет точного определения, его нередко объединяют с серым или зеленым. Само слово «Ыеи», означающее по-французски синий, происходит от германского «Ыаи». Синеглазых женщин римляне считали вульгарными, а мужчин – грубыми и глупыми.

В Библии синий цвет упоминается редко, в отличие от драгоценного камня сапфира.

Синий цвет на Западе презирали вплоть до средних веков. Красный, напротив, символизировал богатство, и чем он был интенсивнее, тем было лучше. Красными стали одежды священнослужителей – кардиналов и пап. В XIII веке все изменилось: художники наконец научились получать синюю краску из лазурита, кобальта и индиго. Синий цвет становится цветом Богоматери. Ее изображают в синих одеждах потому, что она живет на небесах, или потому, что синий считался предшественником черного, цвета траура.

Раньше небеса были черными или белыми, а теперь стали синими. Прежде зеленое море на гравюрах тоже посинело.

Синий входит в моду, становится цветом аристократии. Красильщики немедленно начинают изобретать все новые его оттенки.

Вайда красильная, растение, которое используется для изготовления синей краски, выращивают в Тоскане, Пикардии и окрестностях Тулузы. Целые провинции начинают процветать благодаря производству синего красителя.

На деньги торговцев вайдой был построен Амьенский собор, в то время как страсбургские торговцы мареной, растением, из которого добывается красная краска, все еще с трудом собирали средства на строительство собора в Страсбурге. Интересно, что на витражах эльзасских церквей дьявола изображали синим. Начинается война культур между провинциями, где любят синий цвет, и теми, где любят красный.

В эпоху протестантских реформ Кальвин провозгласил, что одни цвета «честные» – черный, коричневый, белый, синий, а другие «нечестные» – красный, оранжевый, желтый.

В 1720 году один берлинский фармацевт изобрел «прусскую лазурь», которая дала возможность разнообразить оттенки синего. С развитием мореплавания в Европу с Антильских островов и из Центральной Америки стали привозить индиго, гораздо более сильный краситель, чем все известные до сих пор.

Политика тоже не осталась в стороне. Во Франции синий становится цветом восставших республиканцев, противостоявших белым монархистам и черным католическим партиям.

Позже синие республиканцы выступали против красных социалистов и коммунистов.

В 1850 году была создана одежда, появление которой принесло синему цвету последние лавры – джинсы, изобретенные в Сан-Франциско портным Леви Штрауссом.

Сегодня во Франции большинство опрошенных называют синий своим любимым цветом. Только в одной стране в Европе предпочитают красный – в Испании.

Пищевая промышленность – единственная область, где синий цвет не популярен. Йогурты в синих баночках продаются хуже, чем в белых или красных. И, кажется, нет ни одного синего продукта, который мы употребляли бы в пищу.

Эдмонд Уэллс, Энциклопедия относительного и абсолютного знания, том VI

9. СИМФОНИИ

Небо бледнеет, становится почти белым в лучах яркого солнца. Одиннадцать часов утра.

Трубы внезапно смолкают. Толпа тоже. Наступившая тишина оглушает сильнее, чем раздававшиеся только что крики. Ветер стих. Не слышно пения птиц, жужжания насекомых.

Нас окружают запахи песка, пыли, камней и пота.

Я слышу только звук собственного дыхания. Мы, двенадцать богов-учеников, стоим посреди арены.

Зрители усаживаются на свои места, рассматривают нас. Скамьи Амфитеатра переполнены полубогами, полубогинями, химерами, сатирами, маленькими и большими созданиями, разнообразными гибридами, чудищами из греческой мифологии. Я и не думал, что на Эдеме столько жителей.

Богиня справедливости Афина восседает в центре помоста, обтянутого красным бархатом. Рядом с ней сидят наши преподаватели: бог времени Кронос, бог-кузнец Гефест, бог войны Арес, Гера, Аполлон, Гермес, Дионис, Артемида, Деметра.

Я чувствую на себе пристальный взгляд изумрудных глаз.

Афродита.

Что ей опять нужно от меня?

На краю помоста я замечаю ее сына Гермафродита, он подмигивает мне и показывает неприличный жест. Я вспоминаю, как чудом спасся от него, когда он собирался превратить меня в монстра, который должен держать на плечах модель планеты.

Икар встает и начинает аплодировать. Вслед за ним, как по команде, принимаются хлопать и остальные. Все они с самого начала следили за нашими приключениями, за тем, как развивались наши народы. Наверное, это было так же увлекательно, как телесериал, полный неожиданных сюжетных поворотов. Но вместо нескольких актеров в нем принимали участие целые толпы, которые на глазах у зрителей любили и убивали друг друга.

Рауль очень точно сказал: «Земля-18 – это гигантская шахматная доска с миллиардами живых фигур».

Заметив внимание, которое мне оказывает Афродита, Мата Хари хватает меня за руку, показывая, что я безраздельно принадлежу ей и она ни с кем не собирается делиться.

Афина встает и потрясает копьем. На ее плече сидит сова.

– Объявляю Финальную игру восемнадцатого выпуска богов-учеников Эдема открытой.

Кентавры начинают ритмично бить в барабаны. Игроки и зрители поют, отбивая ритм ладонями. На арене появляются грифоны, они везут повозки, на которых установлены огромные бассейны с сиренами, поющими пронзительными голосами. Хариты и Орры исполняет радостную песнь, их голоса звучат все мощнее, и нас охватывает восторг.

Пение становится громче, вступает оркестр Муз под управлением Аполлона. Среди девушек в красных одеждах я узнаю Кармен, музу телевидения Мэрилин Монро, Фредди Мейера, превратившегося в музу юмора. Они машут нам руками, но я не решаюсь ответить. Слишком торжественная минута.

Музыка внезапно стихает. Появляется Орфей с девятиструнной лирой. Он начинает виртуозно играть на ней, мелодия наполняет Амфитеатр, и мы на время забываем о том, что ждет нас впереди. Орфей исполняет последнюю песнь, кланяется и удаляется под гром аплодисментов. Афина ударяет в пол копьем и стаи горлиц взмывают в небо. Музыканты и певцы рассаживаются на скамьях Амфитеатра.

Богиня справедливости жестом призывает к тишине.

– Дамы и господа, наступил момент, которого мы все так долго ждали. Открывается последняя глава в истории Земли-18. Мир родился, мир возмужал, станем же свидетелями его апофеоза!