Мы не знаем, куда именно нам нужно двигаться, и не меняем направления. Наконец я различаю вдалеке что-то вроде стеклянной стены.

Мы притормаживаем за несколько сотен метров от гладкой, прозрачной стены.

– И что это?

– Вероятно, граница Мироздания, – отвечает Уэллс.

– Граница Бога?

– Граница его оболочки, – уточняет Уэллс. – Место, где ВСЕ заканчивается.

– А что по ту сторону этого ВСЕГО? Мы приближаемся к стеклянной стене.

– Ты что-нибудь видишь? – спрашивает меня звезда-Уэллс.

– Нет, а ты?

Мы подлетаем еще ближе и наконец видим по ту сторону стены… 

ОГРОМНЫЙ ГЛАЗ! 

Я уже видел огромный глаз Зевса по дороге на Первую гору. И глаз Афродиты над пробиркой, в которой сидел я, крошечный смертный с Земли-18. Но на этот раз, уж не знаю почему, я чувствую, что это нечто… совсем другое.

– Следуй за мной! – говорит Эдмонд Уэллс, который, кажется, о чем-то догадался.

Я лечу за ним вдоль стены, и вскоре мы видим второй глаз.

Глаза двигаются справа налево, это похоже на движение метлы, подметающей прозрачную поверхность Мироздания.

– Кажется, я начинаю понимать, – говорит звезда-Уэллс, мерцая рядом со мной.

– Слушаю тебя.

– Эти глаза… заставляют нас существовать.

– Что это значит?

– Эти глаза заставляют существовать Вселенную, частью которой мы являемся. Наше пространство и время существуют благодаря этим глазам и мозгу, который ими управляет.

– Продолжай!

– Ты знаешь этот закон квантовой физики: наблюдатель формирует мир, за которым наблюдает? В данном случае все еще круче… Наблюдатель создает мир, который воображает.

– Да что это такое? Кто это? Эдмонд, говори яснее!

– По ту сторону находится следующее измерение. Я смотрю на глаза, которые по-прежнему двигаются справа налево за прозрачной стеной так, словно не видят нас, так, словно мы находимся за зеркальным стеклом.

– Я понял! Мы находимся внутри компьютерной игры. Мы фотоны на экране. Игра «Царство богов», которую я создал на Земле-18, уже существовала где-то в верхнем мире!

– Нет, это не компьютерная игра. Это нечто иное. Параллельный мир, который существует, только пока на него смотришь. Наблюдатель создает этот мир. И без наблюдателя он не существует.

– Объясни.

– Это плоский мир. Мир, который похож на параллелепипед. На… страницу. Мы находимся на странице! Наш мир – на странице.

Я не решаюсь развить его мысль.

– Этого не может быть! – восклицаю я.

– Но ты же сам видишь.

– Я вижу два огромных глаза, которые движутся туда-сюда по ту сторону стекла. И все.

Мне становится не по себе.

Эдмонд Уэллс подает мне знак, чтобы я спустился ниже. Я следую за ним и вижу огромный знак «784» «487».

– Что это?

– Номер страницы, на которой мы находимся. Он написан задом наперед. Помнишь цифры, которые мы видели на небе? Вот что это было. Сбой во времени и пространстве, и мы увидели то, что находилось на краю Вселенной. И это еще не все.

Мы поднимаемся вверх по строчкам, которые теперь различаем совершенно отчетливо.

Наверху страницы мы видим: «ВОГОБ АНЙАТ» – Это тебе ничего не напоминает?

– «АНЙ», «ГОБ», «ОБА»… Буквы, которые мы приняли за северное сияние, когда поднимались на гору.

Уэллс кивает.

– Да, только задом наперед. Мы видим буквы наизнанку. Если читать правильно, получится…

– «ТАЙНА БОГОВ».

– Скажи что-нибудь, – говорит Уэллс.

Я говорю первое, что мне приходит в голову:

– Я не понимаю, зачем это нужно.

– А теперь смотри.

К своему изумлению, я вижу, как на прозрачной стене появляется надпись: «?онжун отэ мечаз, юаминоп ен Я –».

Маленькими буквами, только «Я» с прописной. И с тире, чтобы показать, что это реплика.

Звезда-Уэллс испускает лучи от возбуждения.

– Каких еще доказательств ты ждешь?

И на стене появляется: «?ынедж ыт втсьлетазакод еще хикаК –» С вопросительным знаком в начале и тире в конце.

– Мы на странице! Эта Вселенная, 10, - страница. Мы видим перевернутый текст «изнутри» страницы. Мы не звезды, мы две крошечные световых частицы в пространстве страницы.

– Нет, – говорит Уэллс. – Ты что, так и не понял? Мы персонажи романа.

Я пытаюсь осознать то, что он сказал. Если мы персонажи романа, значит «Я» на самом деле не существует. При помощи меня просто рассказывают какую-то историю.

Эдмонд Уэллс слышит мои мысли и отвечает:

– А что на самом деле доказывает, что мы существуем?

– Я знаю, что со мной было, знаю свое прошлое, цели, к которым я стремился, надежды… Они мои, они принадлежат мне, я создал их сам. Пока жил свою собственную, уникальную жизнь.

– Представим, что их создал кто-то извне, и он же заставил тебя поверить, что они только твои.

– Этого не может быть!

– Вполне возможно, что весь этот мир создан автором романа. В этом случае мы думаем, что существуем, но на самом деле нас нет нигде, кроме воображения писателя… И в воображении читателя, который читает о нас, и в его голове возникают какие-то образы. Мы выглядим так, как читатель представляет нас себе. Видимо, сейчас он представляет, что мы две светящиеся точки за стеклом.

– Читатель? Какой читатель?

– ОН. Или ОНА. Этого мы знать не можем. Эти глаза так огромны, что нельзя понять, мужчина это или женщина.

Я снова смотрю на глаза, которые неутомимо движутся справа налево.

Так вот что скрывалось за последней завесой… 

ВЫ? 

Светящийся шар-Уэллс как завороженный смотрит через стеклянную стену на глаза, которые, добравшись до края страницы, переводят взгляд в другую сторону и чуть ниже, чтобы прочитать следующую строку.

– Эта Вселенная была выдумана и помещена в книгу. Там она хранится, как в холодильнике. И оживает, только когда взгляд читателя ее разогреет. Глаза, которые двигаются по ту сторону стены, действуют, как игла в старинных проигрывателях: когда она попадала на нужную дорожку, начинала звучать музыка.

– Только здесь не дорожки, а строчки, заполненные буквами.

– А вместо музыки вымышленный мир, частью которого мы являемся. Этот мир был написан. И он существует, потому что… его читают. И мы существуем, потому что… нас читают!

– Кто же автор?

Звезда-Уэллс меняет цвет и начинает мерцать.

– Нужно добраться до обложки, тогда мы сможем узнать его имя.

– Тогда вперед?

– Да это, в общем, не имеет значения. Должно быть, какой-нибудь мелкий неизвестный писатель… По-настоящему важно только то, что мы осознали, кто мы и где находимся.

В этот момент за прозрачной стеной происходит какое-то движение. Откуда-то появляется огромный розовый шар. По мере того как он приближается, я вижу, что его поверхность изрыта множеством извилистых канав, образующих причудливые узоры. Я вижу ямы – должно быть, это поры. Шар блестит, значит, он покрыт потом или даже слюной, ведь некоторые читатели облизывают палец, чтобы перевернуть страницу.

Большой палец.

А ниже – другой шар. Его даже нельзя назвать шаром, он более вытянутой формы.

Указательный палец.

Они, словно пинцетом, берут вселенную за край, и переворачивают справа налево.

Мы были на правой странице, теперь она перевернута, и мы больше не видим огромных глаз.

Эдмонд Уэллс подает мне знак следовать за ним. Мы пробираемся к переплету, там, где тонкие волокна скреплены клеем. Мы пробираемся между этими волокнами на следующую страницу.

Я вспоминаю ту главу «Энциклопедии», в которой говорится о «теории всего». Астрофизики выдвинули предположение, что существует «космическая веревка», соединяющая части пространства… Это, должно быть, похоже на волокна ткани, соединяющей переплет. По этим волокнам можно проникнуть с одной «страницы-вселенной» на другую.

Мы снова на странице, которая перед глазами у читателя. Видим глаза, которые снова движутся из стороны в сторону. Я вспоминаю слова Дельфины.

«Мир – как лазанья. Он состоит из разных слоев».